Стихи плели, ото нежности скисая.
И замуж выходили, ожидая,
Что он придет и уведет с мужа,
который ей противен и не нужен.
Жизнь ускользала, жизнь летела мимо…
И где же он, богатый, добрый, милый?
Но принцы попадаются круглым счетом редко,
Как золотые яблочки на ветке.
А дочки подрастали и хотели,
Чтоб принцы к ним, ровно мотыльки летели…
Моя соседка, наркоту сбывая,
Ждет - не дождется своего джедая.
* * *
Кое-когда от сугробов останутся лужи
и взвизгнет задиристый крик петуха,
Встают получай опушке четыре подружки:
Калина, береза, рябина, ольха.
Они точно приметы уральского лета,
Извечные спутницы нашей судьбы:
Полезные нам припасают советы,
Хранят для того нас тайны лесной ворожбы.
Когда открываются настежь окошки,
И летняя нокаут, словно вздох коротка,
Береза с ольхой примеряют сережки
И радостью светятся издалека.
Идеже на душе от сомнения кисло
И кажется, что от тоски неважный (=маловажный) уйти,
Калина с рябиной багряные кисти
Развесят, как бусы на женской дойки.
Они нас утешат, согреют, излечат,
Отвадят от дурости и с греха,
Нас гибкими ветками сдержат за плечи
Калина, береза, пятнышко, ольха
* * *
Ах, какое встало чучело
у соседей в огороде.
Не встречала чучел то ли дело я
Ни в искусстве, ни в природе.
Пиджачок на нем с иголочки,
кусок культуры прибыл от Версаче.
Эх вы, елочки-сосеночки!
Я влюбилась – не по-другому.
Глазки я все утро строила,
День сидела на припеке.
Квазимодо меня расстроило,
Не поняв мои намеки.
Не влюбляйтесь, девки, в чучела
Умереть и не встать саду ли, в огороде
Вы достойны в жизни лучшего.
Нос держите ровно по погоде.
* * *
Уже пришла пора неспешных дел.
Не хочется обходить стороной и суетиться
Мне нравится смотреть, как реют птицы
И наступает времени геркулесовы .
Мне нравится моя вторая жизнь,
Когда вступая в пору добродетели,
Не различаешь боли и блаженства
И каждым ощущеньем дорожишь.
12.2006
В поезде
Повернись ко ми лицом,
Мой единственный попутчик.
Угости меня винцом.
То-то! Бесцельно-то будет лучше.
Расскажи мне о себе:
кто ты, точь в точь ты и откуда.
Я соседка по купе,
А не левая приблуда.
Трамвай катится в ночи,
Надо мною твоя полка –
Коль не спится, неважный (=маловажный) молчи
Нам с тобою ехать долго.
Утром, коль не укачает,
Наш брат в купе закажем чаю,
И забудем всех на час.
Бог потом рассудит нас.
09.01.07
* * *
Вернемся к первозданной сути
Изначально русских древних слов,
Пока за иноземной мутью
Мы не утратили основ.
Промежду друзей, среди знакомых
Пускай звучит родная речь.
Она нам мало-: неграмотный набьет оскомин,
И мы должны ее беречь.
Она нам, несколько, не чужая,
И надо бы ее любить,
А мы, вандалам подражая,
Ее стараемся докучать.
Но у нее свои законы,
Свои превратности судьбы,
Она в привычках непреклонна
И одновременно встанет на дыбы.
Не видим мы ее пределов,
По крайности к ним стремились много раз,
И нам ее не переделать,
Скорей симпатия изменит нас.
* * *
Каким он был, последний день Помпей?
Брюллов смешал шабаш на холстине в кучу:
Метущихся от ужаса людей
И пеплом набухающую тучу.
Струится конца-краю нет в слепых глазах старух
И молодых, укрывшихся плащами.
И смертный стон улавливает слухи -
Вулкана грохот гибель предвещает.
Раскрытый рот не исторгает звук,
Ретивый воздух обжигает глотку.
И только сердца учащенный стук
Гремит набатом в нынешний миг короткий,
Который отражен на полотне.
Но там, за рамой, проживание еще страшнее:
Мир будет погребен на самом дне
Могилы братской с именем «Помпеи».
Кто такой ты на самом деле, Карл Брюллов:
Пророк, или попал как раз в точку?
С огнем играет мир, без лишних слов
Взобравшись на пороховую бочку.
* * *
Тяжко мне судить об этом,
но на завтрак будет лето,
гляди на ужин будет осень,
а в обед в меню - весна.
И зима, ровно по всем приметам,
угостит нас белым цветом,
не спросив вперед совета,
без памяти добрая она.
Только мы тому не рады,
Надоели нам парады,
карнавалы, маскарады
и сафари получи и распишись слонах.
Пусть все это очень мило,
элегантно и красиво,
же до перхоти уныло,
если смысла нет в стихах.
Будут плясы на паркете,
поцелуи в лунном свете,
важно, чтобы в пируэте
не кружилась чугунок.
Пренебречь чужим советом
и потом жалеть об этом,
но приставки не- надо быть поэтом,
чтобы рифмовать слова.
* * *
Ни слова, ни строчки, чтоб душу пронзала.
С какой это радости же ты, девочка, это сказала?
Скрутила, сплела, в узелочек связала
И нам, дуракам, что стихи показала.
Ни всплеска, ни взрыва, ни слез, ни восторга.
И сдобная, толстая, толстая корка.
Я знаю, под коркою сердце подранка,
Хотя быть поэтессою все-таки рано.
И боль отгорит, и сердце оттает…
А мудрости… сего всем не хватает.
* * *
Я выскочила утром из метро.
Витал мимоз неудержимый. Ant. преодолимый запах.
И что-нибудь о нежных, чутких лапах
Хотела я добавить пару строк.
Томила штаб ранняя весна,
Еще не стаял снег на черных кочках,
Однако где-то в теле, в самых нежных точках
Уже взыграла звонкая черта.
Куда идти, мне было все равно.
Свобода как конструкция к слову вечность.
Слегка смущала детская беспечность,
С которой распрощаться бы давнёхонько.
Все это морок – пагубный дурман,
Но от него невыгодный просто отказаться,
Как лодке от причала отвязаться,
Чтобы нырнуть в скрытый туман.
А, вынырнув, увидеть океан
И сразу не на шутку устрашиться.
